Капля света - Страница 3

— Послушайте, подождите, — произнесла она почти умоляюще. — Он совсем сломался, вот, видите?

Она продемонстрировала: каблук в одной руке, туфля — в другой. Ничего более убедительного в жизни видеть не приходилось.

— Вижу, — констатировал он со вздохом.

— Может быть, поможете мне дойти хотя бы до остановки?

— Помогу, — ответил он без эмоций и протянул руку.

Подумал: черт с тобой, доведу тебя до остановки, посажу в такси, даже расплачусь за это такси, лишь бы поскорее ты исчезла из поля зрения. Ушла из моей жизни — только кто сказал, что она успела уже в нее войти? Глупость какая, он даже имени ее не знает.

— Вас как зовут? — спросил кто-то вместо него. Он-то уж точно не мог этого спросить, ему это совсем ни к чему было, неинтересно. И непонятно вообще, откуда взялся этот голос, кому он принадлежал, потому что, кроме них двоих, поблизости никого не было.

— Света, — ответила она. — А вас?

— Сергей.

Он согнул руку в локте, представив себя со стороны и мысленно усмехнувшись — в самом деле, видел бы его сейчас кто-нибудь из приятелей! Этакий импозантный кавалер, степенно ведущий по улице прихрамывающую даму. Никаких тебе иллюзий — эта девица не из тех, которые запросто согласятся пойти «посмотреть какой-нибудь фильм» на съемную квартиру к приятелю. Не из тех и не из этих… Видно по глазам. Только что же это может быть такое, что так сильно зацепило его в этом взгляде голубых глаз, обрамленных длинными ресницами?

«Ведь это, дорогой мой, стандартно, — усмехнулся он мысленно. — Слишком стандартно — голубые глаза, обрамленные длинными ресницами. Бархатными, как обычно говорят в таких случаях. Кукла Барби, каких полным-полно в магазинах. Что за глупость — пытаться разглядеть вечность в глазах куклы Барби? С каких это пор тебя потянуло на шаблоны? Стареешь, приятель!»

Что-то было в ее глазах. И совсем не потому, что они большие и голубые, и ресницы эти бархатные совсем ни при чем. Оно, это что-то, было внутри, а в глазах только отражалось, как в зеркале. Душа, промелькнуло избитое сравнение — глаза ведь, говорят, зеркало души. И именно поэтому — как раз поэтому не стоило, не стоило начинать все это, останавливаться, вступать в разговор, спрашивать имя. Нужно было бежать — просто бежать не оглядываясь. Наверное, только так можно было спастись.

Она шла рядом и молчала почему-то. Хотя, по идее, должна была бы щебетать ему о том, какого скверного качества обувь продается в магазинах, о том, сколько денег она отвалила на прошлой еще неделе за эти бархатные туфельки, и вот теперь во что они превратились. О правах потребителя, о погоде, черт возьми, но почему-то она молчала, молчала так, как будто они знали друг друга сто лет, и им должно было, быть уютно в этом молчании. Сказала что-нибудь, что за игры такие дурацкие, кем она вообще себя вообразила? Банальный, ни к чему не обязывающий разговор был необходим, как воздух, он это чувствовал и выдохнул наконец:

— Как же это вы так умудрились каблук сломать?

— Не знаю, — ответила она, — сама не поняла.

— И часто с вами такое случается? — не отступал он.

— Никогда раньше не случалось. В первый раз.

Он даже остановился на мгновение. Глотнул воздуха побольше — черт, что она себе позволяет! Что за идиотские двусмысленные фразы — никогда раньше, в первый раз. В глаза не смотрит, и это тоже, наверное, тактический ход, чтобы загадка была настоящей загадкой, чтобы пришлось поломать над ней голову по-настоящему. Никогда раньше. В первый раз. И думай теперь, ломай голову — о чем это она вообще? И он не выдержал:

— Послушайте, Света. Вечер такой замечательный, вы не находите? Давайте проведем его вместе!

— Вместе? — Она подняла на него глаза.

— Ну да, вместе. На квартире у моего приятеля, один мой приятель снимает очень уютную квартиру, здесь неподалеку, мы все туда по очереди ходим с девушками. Я уверен, вам понравится.

— Почему вы в этом уверены?

— Ну, знаете, никто еще не жаловался. Все обычно довольны, всем нравится… Возьмем бутылочку вина или водки, если хотите, выпьем… Как вам мое предложение?

Он даже вздохнул облегченно — гора с плеч свалилась. Вот сейчас, сейчас уже она сделает обиженное лицо, скажет — я не такая, пошлет его к черту и зашагает себе прочь, гордо припадая на правую ногу. Она из таких. Она такая, он выбрал верный ход. Ну же давай, что ты молчишь?

Она молчала. «Добить», — подумал он и добил:

— Да вы не думайте, это не займет много времени. Через час, максимум полтора дома будете. И вообще, давай на ты?

Она молчала. Как в рот воды набрала. Это было просто невыносимо, Господи, что же он должен еще сказать? Может, предложить ей групповой секс, пообещав прибытие на квартиру ещё парочки извращенцев? Неужели недостаточно всех тех гадостей, которые уже прозвучали? О чем она еще думает, в чем сомневается? Давно пора бы — размахнуться, хлестануть его по морде и зашагать гордо, припадая…

—В принципе я свободна, — донеслось до него как гром среди ясного неба. — Располагаю своим временем, как хочу. Если ты серьезно приглашаешь…

Куда уж серьезнее, подумал он. Ничего более серьезного он в своей жизни еще никому не предлагал, теперь остается только последняя инстанция — рука и сердце.

— А замуж за меня пойдешь? — поинтересовался он, пытаясь изобразить на лице улыбку полного идиота. Ну что ей еще нужно? Наглый, высокомерный, подлец, подонок практически — гони же прочь, что ты молчишь и хлопаешь своими ресницами?

— Я подумаю.

Она улыбнулась, из чего Сергей сделал вывод, что вся его отчаянная маскировка провалилась к черту. Или она его раскусила, или ей было по барабану его внутреннее содержание, и она просто запала, как это случается часто с девушками юного возраста, на его смазливую физиономию. Не надо было вообще с утра бриться, может, был бы хоть чуточку пострашнее. Только ерунда все это, вообще не версия. Она не глупа, не легковерна и не похотлива и совсем не юного уже возраста, не про нее все это. Напротив, серьезная и легко ранимая, очень легко ранимая, и нужно было в самом деле родиться на свет законченным подлецом, чтобы выплескивать на такую вот девушку целый ушат помоев, что он только что и сделал своими собственными руками.